У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
Я вообще-то ориджи не читаю. Но тут по ссылке случайно забрела на оридж-кинк-фест. И меня накрыло. Я этот текст перечитала уже раз пять. Увязла в нем - и не могу отлипнуть. Не отпускает. Вампиры, рейтинг, мат, БДСМ, фемдом. Все прекрасно. До офигения прекрасно. Потому что оно не про вампиров и не про БДСМ, если по большому счету. А про человеческие отношения. Про любовь, наверное. Цитировать хочется все. От и до.
читать дальше — Я, знаешь ли, привыкла к тому, что ты мне постоянно мешаешь. Даже начала получать от этого извращенное удовольствие. Так что даже не думай останавливаться, продолжай свое стенд-ап шоу. Никогда раньше моя жизнь не была такой увлекательной.
***
- А что может случиться? – Ник озадаченно крутил в пальцах лист из записной книжки с номером телефона. - Не знаю. Я раньше тебя на приемы не водила. Может, ты тут совсем распереживаешься. - И вы меня будете утешать, госпожа? – Ник скептически поднял бровь. - Я напомню тебе, что ты идиот. И скажу, чтобы ты не нервничал. - Да, конечно. Это так успокаивает. Вэл уже открывала дверь, когда Ник выглянул в коридор. - Госпожа? - Да? - Извините за оладьи. Дерьмо получилось. - Почему, для первого раза неплохо. - Я пробовал. Дерьмо. И спасибо, что ели. Госпожа. - Ничего. Если запивать их кофе – не так уж страшно. Смывает послевкусие.
***
- Эй. Ты должен выглядеть покорным. А не умственно отсталым. - Блядь. Как все сложно, госпожа. - Готов? - Готов. - Пошли.
У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
Блин. Сожгли печеньки. В угольки. Вдвоем с Варькой каждую минуту бегали проверять - и на последней минуте они-таки обуглились))) Квартира вся в дымищще. У семи нянек печеньки без глазу. А нам и не нужен глаз, - говорит Варя,- мы их расковыряем и внутренность съедим. Хотя я подозреваю, что они насквозь все черные))) внутренность их так же черна, как и наружность)))
У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
Стою сейчас, роюсь в кладовке, ищу сумку. Увлеклась, за тылом не слежу (а стою - ну, понятно, в какой позе можно что-то искать на нижней полке). Слышу сзади какое-то копошение и Варино азартное повизгивание. Но наивно полагаю, что я в безопасности: на спину она мне может запрыгнуть только с разбега, а разбежаться там элементарно негде. Но не тут-то было! не тут кобыла Пока я рылась в шмотках, Варварик подтащила ко мне табуретку, очень шустро на меня взгромоздилась, пришпорила пятками и верещит: — Ты моя пони Мелисса! Пони Мелисса от неожиданности позорно рухнула башкой в кладовку.
У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
У меня сегодня в коридоре на ковролине была яичница из 9 яиц))) Варя мне так удачно принесла из холодильника упаковку, что как раз 1 яйцо уцелело для оладьев))) А так все хорошо. И даже посудомойку Серега починил. Вообще я заметила, что когда наступает жопа с деньгами, сразу ломается что-то из крупной бытовой техники, разваливаются ботинки и ломается унитаз (ну или смеситель на крайняк). Не успела у Сереги накрыться одна из двух работ, как началось. Посудомойка уже была - первый пошел - кроссовки уже развалились - второй - теперь ждем ход со стороны сантехники. Бачок? Унитаз? Смеситель? Принимаю ставки) Посудомойку починили, кроссовки есть запасные (неубиваемые, десятилетней давности). Так что унитаза не боюсь, переживем)))
У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
Сижу, читаю фик по "Хоббиту". Варя сидит рядом, смотрит (смотрит?) в текст мне через плечо. — Мама, кто такой ТорИн? Я (мучительно соображаю, не начнется ли дальше по тексту энца, и если начнется, успею ли я дочитать до нее раньше, чем Варя)))) — Не ТорИн, а ТОрин. Король гномов. Варя: — А, ну я его знаю!
У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
Все уже прибежали, а я только закончила разминку))) Каждый день постим стихотворение и объясняем, что оно для нас и почему оно здесь.
1. День первый. Дирк Опперман (Дидерик Йоханнес Опперман, бурский поэт). "Журнал Йорика". Одно из любимейших. читать дальше По-моему, когда-то уже постила здесь, но это было еще до введения тэгов на дайри, и пост найти не могу. Когда-то, в древние-древние времена, я была капитаном Ван Страатеном. И вела Магию путешествий в Хогвартсе. Это был дивный кусок моей жизни. Я писала лекции, наполняла подсобку своего кабинета наглядными пособиями (все в виртуальности, оф кос) и пугала нерадивых студентом обещаниями прописать линьков или отправить их прогуляться за борт по доске))) А если честно, меня еще ... даже не со времен студенческого яхт-клуба, а лет с десяти, с первых прочитанных Жуль Вернов, штырит морской тематикой и атрибутикой. Ну и яхт-клуб, куда ж без него. Итак, Дирк Опперман.
Там, где смерчем ночная ревет высота и хлещет ливень, - строчкой короткой молнии магниевая черта сверкает над всплывшей подводной лодкой,
возникшей, как фата-моргана, на миг; но прежде, чем станет волне по силам ее накрыть - накреняет плавник и вглубь уходит округлым рылом,
с пеной вдоль жабер и вдоль боков, ангелов-рыб растолкав хороводы, меж бедрами двух материков ныряет в наитемнейшие воды,
в мир погибших матросов и сломанных рей, государств, ушедших давно под буруны; но по-княжески щедр яйцеклад морей - вновь государства растут, как луны.
Отсеки лодки полны тишиной, молочный свет в капитанской рубке озаряет за переборкой стальной рычаги, циферблаты, датчики, трубки, -
здесь Мануэл, высокий моряк, с короткой бородкой, худой, узколицый, по картам следит за дорогой сквозь мрак, на приборы глядит, листает страницы;
Дабор, толстяк, на койку прилег, сопит и похрапывает глухо, просыпается, подавляет зевок, за пульсом лодки следит вполуха;
и Йорик во впадине гамака спит тяжело, отвернувшись к стенке, покуда его не щипнет слегка толстяк: давай продирай-ка зенки, -
но Йорик вновь закрывает глаза и молится: "Боже, мой слабый разум не в силах понять в Тебе ни аза, но я повинуюсь Твоим приказам,
здесь, в лодке, почти ползущей по дну, сколь бы душа домой ни стремилась; но на пути в чужую страну в трех дюймах от смерти - пошли мне милость:
пусть ни магнитная мина, ни риф не встретятся на пути субмарины, и пусть ее бессмысленный взрыв не исторгнет из лона морской пучины..."
Толстяк-зубоскал - в своем амплуа: "Наверху-то, конечно, всякие бури, но тебе, под водой, что за дело, а? Начитался, видать, сухопутной дури?
Чихня все это - считаю я. Ну-ка, давай поглядим по картам. Сними!" - разложит, резинку жуя, сулит невезуху, прельщает фартом:
"Йорри, держись, пусть угрозы и нет: червонная дама, туз, как видишь, бубновый король, пиковый валет - но ты все равно победителем выйдешь!"
*
Сквозь легкую дымку морского тумана зодиаком новым уже вознесло Крылатого Змея, Большого Фазана; Йорик глядит в смотровое стекло
и видит: при свете луны, без опаски, от кораблей, погребенных на дне, всплывают призраки в полной оснастке и, как прежде, легко скользят по волне,
и матросы на палубах вновь, с усильем одолевая стихии власть, связуют - будто кость с сухожильем в крыле у чайки - с парусом снасть,
парусом белым... В придачу к заботам он вспоминает ночной порой легенду, поведанную Геродотом, как владыка Египта, Нехо Второй,
не пожалел казны для похода: моряки доказали, что солнце встает все время справа, три полных года; а вот - плывет лиссабонский флот,
вот на Мадейре яростный Сарко, как сады, за крестом насаждает крест; вдоль берега Африки утлая барка сквозь желтый пар ядовитых мест
плывет, но уже ни вера, ни деньги не владычат над доводами ума, - лишь пыль пустынь оседает на стеньги да мыс Бохадор насылает шторма,
здесь мир кончается, затуманясь, здесь ни птицам, ни ангелам нет пути, но тупой, коричневый Жил Эанес все дальше и дальше велит грести;
кругом колдовство и ветра штормовые, но другой, не чтимый никем, нигде, вкруг Мыса Бурь обошел впервые и покоится в южной морской воде, -
вкруг мыса, что бы пределом дерзанью, плодящего черные ночи и дни, в которых над гротом и над бизанью Святого Эльма горят огни, -
он, кто к востоку рвался, откинув сомнений и суеверий груз, кто воздвиг средь тюленей и средь дельфинов крест на острове Санта Крус:
"Молитву на бреге пустынном, голом, Святая Мария, тебе творю: ужас перед священным симв*лом внуши и зверю и дикарю!"
Диас - ломавший судьбу упрямо, но за пределом встречавший предел, как ван Линсхотен, как Дрейк и да Гама, как все, кто до цели дойти не сумел.
Исполин Горы набычился гневно, смертельным бивнем выставя риф: крыла распластав, сюда ежедневно прилетает белоголовый гриф,
подслеповатые глазки таращит и подплывающие суда прямо на каменный бивень тащит, которым вспорота здесь вода;
корабль уходит рывком единым в соленую, непроглядную тьму; не один, кто крестом угрожал сарацинам, на дне покоится, в вечном дому;
давно доиграв мирскую драму, призрак-корабль обходит мель, к Лиссабону, Лондону, Амстердаму везет подарки восточных земель:
Все живое особой метой Отмечается с ранних пор. Если не был бы я поэтом, То, наверно, был мошенник и вор.
Худощавый и низкорослый, Средь мальчишек всегда герой, Часто, часто с разбитым носом Приходил я к себе домой.
И навстречу испуганной маме Я цедил сквозь кровавый рот: "Ничего! Я споткнулся о камень, Это к завтраму все заживет".
И теперь вот, когда простыла Этих дней кипятковая вязь, Беспокойная, дерзкая сила На поэмы мои пролилась.
Золотая, словесная груда, И над каждой строкой без конца Отражается прежняя удаль Забияки и сорванца.
Как тогда, я отважный и гордый, Только новью мой брызжет шаг... Если раньше мне били в морду, То теперь вся в крови душа.
И уже говорю я не маме, А в чужой и хохочущий сброд: "Ничего! Я споткнулся о камень, Это к завтраму все заживет!"
А еще в последнее время у меня это "споткнулся о камень" ассоциируется с Варькиным отношением к травмам. В очередной раз расквасив нос или рассадив бровь (а это случается прискорбно часто, и шрамов на моське уже... ох, много), повопив секунд сорок для порядка, она начинает деловито выяснять, чем все обернется на этот раз: швы, скрепки, или фукорцином обойдемся? И если обойдемся, то - ура, до свадьбы заживет!
3. День третий. Бертольд Брехт. "Баллада о Ханне Каш" читать дальшеДаже не знаю, что тут можно сказать. Просто люблю - и всё. И вообще Брехта люблю.
С глазами черней, чем омут речной, В юбчонке с десятком заплаток, Без ремесла, без гроша за душой, Но с массой волос, что черной волной Спускались до черных пяток, Явилась, дитя мое, Ханна Каш, Что накалывала фраеров, Пришла с ветрами и ушла, как мираж. В саванну по воле ветров.
У нее ни туфель, ни пары белья, Она даже молитвы не знала, И серою кошкой, не имевшей жилья, Занесло ее в город, в гущу гнилья, Словно между дровами зажало. Она мыла посуду за малый баш, Но не мылась сама добела, И все же, дитя мое, Ханна Каш Почище других была.
Как-то ночью пришла в матросский кабак С глазами черней, чем омут, И был там Дж. Кент среди прочих гуляк, И с нею Джек Нож покинул кабак, Потому что чем-то был тронут. И когда Дж. Кент, беспутный апаш, Чесался и щурил глаз, Тогда, дитя мое, Ханна Каш Под взглядом его тряслась.
Они стали близки там, где рыба и дичь, Там сошлись колеи их путей. У них не было койки и дома, где жить. И они не знали, где пищи добыть И как называть детей. Но пусть ветер и снег впадают в раж, Пусть саванну зальет потоп, Все равно, дитя мое, Ханна Каш Будет мужа любить по гроб.
Шериф говорит: он подонок и мразь, Молочница: кончит он худо. Но она говорит: уж раз я взялась, То пусть он будет подонок и мразь, Он муж мой. И я с ним буду. И нету ей дела до драк и краж, И простит она брехуна. Ей важно, дитя мое, Ханна Каш, Любит ли мужа она.
Там, где люлька стояла – ни крыши, ни стен, Тх трепала беда постоянно, Но за годом год они шли вместе с тем Из города в лес, где ветер свистел, За ветром дальше – в саванну. И так, как идешь, покуда не сдашь, Сквозь ветер, туман и дым, Так шла, дитя мое, Ханна Каш Вместе с мужем своим.
Он рыбу крал, а она – соль, Крала, ничуть не унизясь. И когда она варила фасоль, У него на коленях ребенок босой Вслух читал катехизис. Полсотни лет – его верный страж, Одна с ним душа и плоть. Такова, дитя мое, Ханна Каш, И да воздаст ей Господь.
4. День... ладно, будем считать, что четвертый. Да, я прогульщица))) Н. Гумилев. "Занзибарские девушки" читать дальшеЯ вообще Гумилева люблю... не знаю, больше ли других поэтов, но дольше точно. Хотя нет, дольше всего я люблю Маяковского, но его я буду постить завтра. А сегодня - "Занзибарские девушки", которые мне безумно нравятся единственно с моей точки зрения верным подходом к жизни бедного абиссинца. Абиссинец прекрасен.
Раз услышал бедный абиссинец, что далеко на севере, в Каире, Занзибарские девушки пляшут И любовь продают за деньги. А ему давно надоели Жирные женщины Габеша, Хитрые и злые сомалийки И грязные подёнщицы Каффы. И отправился бедный абиссинец На своём единственном муле Через горы, поля и степи Далеко-далеко на север. На него нападали воры, Он убил четверых и скрылся, А в густых лесах Сенаара Слон-отшельник растоптал его мула. Двадцать раз обновлялся месяц, Пока он дошёл до Каира, Но вспомнил, что у него нет денег, и пошёл назад той же дорогой.
5. День пятый. В. Маяковский. "Лиличка!" читать дальшеОчень предсказуемый выбор, но оно самое душевыворачивающее для меня из всего, написанного Маяковским. В детстве я обожала громкие и бодрые стихи Маяковского, которые так легко и приятно декламировать, и очень много их знала наизусть. Помню, родители очень любили приколоться над друзьями-знакомыми. По праздникам, когда чуток подвыпившая компания доходит до кондиции "А теперь позовем ребенка, и пусть он нам прочитает стишок", мои родители, переглядываясь и гнусно хихикая, ставили меня на табуретку и говорили "Прочитай свое самое любимое". И несчастные гости, у которых водка в рюмке греется и огурец на вилке сохнет, были вынуждены слушать "Стихи о советском паспорте" вместо "Уронили мишку на пол". И по прошествии лет моя любовь к Маяковскому не прошла, но мне стали нравиться как раз те его стихи, которые у меня не учатся наизусть почему-то.
Дым табачный воздух выел. Комната - глава в крученыховском аде. Вспомни - за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил. Сегодня сидишь вот, сердце в железе. День еще - выгонишь, можешь быть, изругав. В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав. Выбегу, тело в улицу брошу я. Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась. Не надо этого, дорогая, хорошая, дай простимся сейчас. Все равно любовь моя - тяжкая гиря ведь - висит на тебе, куда ни бежала б. Дай в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб. Если быка трудом уморят - он уйдет, разляжется в холодных водах. Кроме любви твоей, мне нету моря, а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых. Захочет покоя уставший слон - царственный ляжет в опожаренном песке. Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем. Если б так поэта измучила, он любимую на деньги б и славу выменял, а мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени. И в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать. Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа. Завтра забудешь, что тебя короновал, что душу цветущую любовью выжег, и суетных дней взметенный карнавал растреплет страницы моих книжек... Слов моих сухие листья ли заставят остановиться, жадно дыша? Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг.
6. День шестой. Д. Быков. "Что нам делать..." читать дальшеНеохота мне из себя никакой комментарий к этому выдавливать. По-моему, это вполне самодостаточно.
Что нам делать, умеющим кофе варить, А не манную кашу? С этим домом нетопленым как примирить Пиротехнику нашу?
Что нам делать, умеющим ткать по шелкам, С этой рваной рогожей, С этой ржавой иглой, непривычной рукам И глазам непригожей?
У приверженца точки портрет запятой Вызывает зевоту. Как нам быть? На каком языке с немотой Говорить полиглоту?
Убывает количество сложных вещей, Утончённых ремесел. Остов жизни — обтянутый кожей Кащей — Одеяние сбросил.
Упрощается век, докатив до черты, Изолгавшись, излившись. Отовсюду глядит простота нищеты Безо всяких излишеств.
И, всего ненасущного тайный позор Наконец понимая, Я уже не гляжу, как сквозь каждый узор Проступает прямая.
Остаётся ножом по тарелке скрести В общепитской столовой, И молчать, и по собственной резать кости. Если нету слоновой.
7. День седьмой. Вероника Тушнова. "В старом Вильнюсе" читать дальшеЯ про каждое тут говорю, что оно мое любимое, и что я это люблю больше или дольше всего? ну вот, Тушнова тоже моя любимая, но она у нас еще и "семейно-наследственно" любимая. У меня есть ее книжка, которую мне на 10 лет подарил дедушка. И я помню, как он расстраивался, что решил сделать надпись на форзаце и какую-то помарку там допустил))) И я очень люблю ту фотографию Тушновой, которая в этой книге была. А это стихотворение я часто слышала от мамы, но в 10-12 лет, конечно, его не понимала, и оно мне тогда вообще не нравилось. А сейчас навскидку из Тушновой я его первым всегда вспоминаю.
Я брожу по ночному Вильнюсу, изумляюсь искусству зодчества и не думаю про одиночество, оттого, что его не вынесу. Здесь, в старинных улочках темных, где зажмурились окна слепо, где чернеют кресты костелов в угловатых прорезях неба. Где на стенах - теней сплетенья, где коты по дворам мяучат, где любой закоулок мучит ощущением сновиденья..... - Сердце, сердце, Ну что с тобою? Отчего ты дрожишь, тоскуя? - Отчего? Вон поодаль двое, рядом, вместе, в полночь такую! Не с укором, нет, не с обидою я завидую, так завидую этой тихости, этой нежности этих слитных шагов неспешности, этой робости возле пропасти..... Вот ее меховую шубку он погладил, как будто в шутку, а она молчит и не дышит, и боится пошевелиться, и ресницы поднять боится, как стучит его сердце слышит..... Я кричу: да взгляни, взгляни же, кинься вниз головой с обрыва! Наклонись же ты к ней поближе, посмотри в глаза молчаливо. Да вздохните же, обнимитесь..... Или вы полета боитесь? - Сердце, сердце, о чем ты это? Неужели опять сначала? Я ж велю, чтобы ты молчало, говорю тебе - песня спета! Мало ль что нам с тобою хочется в этом городе снов и вымысла.....
Я брожу по ночному Вильнюсу и не думаю про одиночество, потому что его не вынесу.
у меня вместо "Баунти" салат Вариного изобретения и изготовления. Кстати, ужасно вкусный. Мелко нарезать курагу, виноград, сладкое яблоко, добавить цукаты и несоленые очищенные фисташки. Обильно заправить кровью из порезанного пальца.
Специально слазила в гугл посмотреть, что же мы сегодня такое видели. Оказалось - не хорек, а ласка. Мы с Варвариком третий день на больничном, ее выперли из сада лечить сопли (которые все равно за неделю не пройдут). Окромя привычных хронических соплей она ничем не страдает (да и соплями она больше наслаждается, это я страдаю), поэтому мы восхитительно проводим время))) Чувствую себя божественно счастливым тунеядцем. Ну и, пользуясь хорошей погодой, мы каждый день таскаемся гулять в лесопарк. Приходим мы сегодня на родник. Возле родника растет старая огромная ветла, она практически лежит на земле, нависая над ручьем. На ней беличья кормушка. Подходим мы, значит, к ветле. Варя немедленно на нее лезет, ей же обязательно нужно проверить, не сидит ли кто в кормушке и нельзя ли кормушку ограбить. А я стою внизу и вдруг вижу - под корнями мелькает длинное и тоненькое, как шнурочек, тельце. Я сначала подумала - бельчонок. Потом решила, что хорек. Но гугл меня поправляет, говорит - это ласка. Мы с В. решили, что она там, в корнях, живет. Что нора у нее там. Оказалось - нора, да не у нее. Из-под корней что-то страшно зачирикало и защебетало, оттуда выскочила ласочка с придушенным крысенком в зубах, а за ней - огромная жирная крыса. Но не догнала. Через минуту все повторилось: ласка лезет в нору, тащит крысеныша, крыса ее прогоняет, но крысенка все равно утаскивают. Еще через несколько минут - третий заход, но на этот раз ласке ничего не обломилось, крыса ее прогнала, и она больше не возвращалась. Может, и вернулась бы, но тут Варя наконец рухнула с дерева вниз (почти с двухметровой высоты) сквозь ветки, вся ободралась, рассадила себе бок. И хоть бы хны ей. Только взвизгнула, пока падала - и все. Я говорю - пойдем выписываться в пятницу, врач тебя будет слушать, поднимет майку, а там такое. Он в обморок упадет. Варя говорит: ну, я ему скажу, что с дерева свалилась, но в речку не упала. Да, самое подходящее занятие для человека, сидящего на больничном: падать с дерева в реку.
У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
Оооостановите кто-нибудь Серегу, умоляю))) преамбулаУ него накрывается (читай - закрывается) одна из двух работ (та, которая "дальняя", в Алтуфьево). Производство переезжает в Селятино, но мы посовещались и решили, что Серега нам нужен живым, а если тратить шесть часов в день на дорогу, то живым он вряд ли долго пробудет. И с четырьмя-то часами еле-еле жив. В общем, с первого числа он свободен. Говорит, что сядет в кресло-качалку и месяц будет в нем сидеть (с перерывами на вторую работу, которая "ближняя"). А через месяц начнет раскачиваться))) в смысле - новую работу искать. Так вот, производство сворачивается, оборудование, детали и инструменты сказали забирать, что не заберут - на выброс. И у Сереги случилась драконья болезнь и приступ плюшкинизма. Наша квартира превратилась в такой склад инструментов и железа, что мне поневоле вспомнилось, как я впервые здесь осталась ночевать (лет эдак девятнадцать назад). Тогда маленькая комната была полностью завалена железяками, диван в большой не раскладывался из-за наваленных вокруг да около железок, а в шкафу с постельным бельем я обнаружила нечто, показавшееся мне (на первый взгляд) аккумулятором. Я в ужасе захлопнула шкаф и завопила: — Там аккумулятор!!! Мне было неполных 19 лет, я была максималисткой и наивно полагала, что аккумуляторы несовместимы с постельным бельем. На что Серега мне спокойно так ответил: — Это не аккумулятор, а блок питания! Это, конечно в корне меняет дело, да-да. Я даже как-то не нашлась, что ответить. Так вот, мы снова движемся к тому состоянию, прямо-таки стремительным домкратом. Катализатором энтропии является Варя, которая все хватает, тырит из-под рук и растаскивает по заначкам. С двумя плюшкиными мне не справиться.
У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
Хочется написать еще десяток пафосных фраз в этом духе, но на ум идет почему-то только "распалась связь времен". В общем, один из китов, на которых держался мой мир, булькнул и исчез в пучине. Мама выбросила мой дивааааан! В Подольске! И поставила на его место массажную кровать. В моей маленькой комнате (два шага на четыре) по одной стене стоял сервант (а еще раньше - пианино), а возле другой - диван. И вот выходишь такая обожравшаяся из кухни, что-нибудь такое с собой еще пожевать-попить прихватываешь, плюхаешься на диван и задираешь ноги на сервант (ну или на пианино). И "где бы ты ни был, всегда над тобой", как поется в песенке, то есть под тобой, - диван. Родной надежный диван. То есть я могу несколько месяцев жить дома и мечтать, как приеду в Подольск поваляться на своем диване. Заряжусь энергией еще на несколько месяцев. А теперь? Блин, на этой кровати даже сидеть нельзя! Только лежать. Правда, массаж она делает классно. Но моя задница в шоке, что у нее больше нет надежного пристанища в этом мире!
У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
Первые 5 человек, которые прокомментируют это псто словами "я в деле", получат сюрприз от меня в течение 2014 года. Это может быть любая вещь: билет в кино, книга, открытка, коробка вкусняшек, что-нибудь, что может поднять вам настроение. Единственное условие - вы принимаете эстафету и должны скопировать этот флешмоб себе в дневник.
У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
Сегодня я наглым образом слиняла с работы сразупослеобеда и сходила в кино. Посмотрела "Выживут только любовники". И оно на меня произвело впечатление. И понравилось. не думаю, что что-то здесь можно расценить как спойлер, но мало ли.Оно красивущее. Вот просто красивое-красивое нереально, до мурашек. И по-хорошему пижонское, как я люблю. И там роскошный саундтрек (хочу!). Особенно хочу ту композицию, под которую Тильда собирает чемодан с книгами. И песню, которую девушка в кафе пела. И, блин, там все происходит с нормальной скоростью, и даже такой тупой суслик, как я, успевает понять происходящее с первого раза, а не после третьего просмотра и чтения всех спойлеров в интернете. Когда я смотрела кадры, трейлер и прочий ворох предварительной информации, у меня Адам никак не соотносился с Хиддлстоном. Просто вот другой человек, а не Хиддлстон в гриме. Я думала, после просмотра они соотнесутся. Но нет. Другой совсем. И это мне тоже нравится. Великим моментом считаю ту сцену, в которой Адам смотрит на нахальные красные мухоморчики, растущие возле дома, и изрекает глубокомысленно: — МЫ НИ ХРЕНА НЕ ЗНАЕМ О ГРИБАХ! И вообще кучу сцен хочется пересмотреть. Но финал меня слегка удивил))) мягко говоря)
У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
Варвара упоролась по Квинам. Совершенно самостоятельно. Я ей включила "Богемскую рапсодию", потому что она спрашивала, откуда у папы на телефоне звонок "мама мия лет ми го". Варя посмотрела. После чего сама вылезла на их ю-тьюбовский канал и начала смотреть все видео подряд. Я ее очень понимаю - квиновские клипы могут поразить не только пятилетнее воображение. Я думала, ей Hard Life понравится, где костюм креветки. Или Bicycle Rice, где велосипедистки голопопые. Она это все оценила, но залипла на I Want To Break Free. Притащила меня смотреть и аж пищит. Мам, - говорит, - смотри, какой вот этот дяденька красивый! Из него самая красивая тетенька получилась! И юбка такая, и носок уполз! Ты, - говорит, - мам, извини, но я вам на диван написала, пока смотрела! Хорошо, что на провод от ноутбука не попало! И диван не сгорел. Нене, я помню, как мы с подружками в шестнадцать лет свунились по Роджеру Тейлору в короткой юбочке, с подведенными глазками и сползшем со стройной ножки чулочке. Но не в пять же! И мы, по крайней мере, насколько я помню, не писались))) Или писались, Lowood? Не помнишь? читать дальшеА еще я внезапно вспомнила, как мы допекали несчастную Веру Миронову из восьмого "В", которая была ну вылитый Брайан Мэй, и которой невдомек было, почему за ней таскаются одиннадцатикалассницы и умильно смотрят, прожигая в ней дырки глазами))) Но ей, по-моему, наше внимание очень льстило)))
У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
Чем я старше, тем дебильнее становлюсь. Чесслово. От меня ребенок прячет свою коробку с бижутерией и говорит "мама, неприлично ходить на работу в моих браслетах с шишечками". Я знаю, это ее бабушка надоумила. Больше некому. Горе-горе. А меня так разбирало эти браслеты надеть. А не нашла. На работе-то всем пофиг. Наверное. *внезапно осенило* Раз они все так, пойду в магазин "Твоё" и куплю там майку с крокодилом Геной. Давно на нее смотрю.