У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
Всё больше шаров! Всё ближе к верхушке!
Название: Передышка
Автор:засекречено до 02.01.2017 включительно whisky & soda
Размер: мини, 2711 слов
Пейринг/Персонажи: Илья Курякин, Наполеон Соло
Категория: слэш
Жанр: slice of life, background case, ust
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: Подарок для DeeLatener
читать дальше— Я бы посмотрел, как ты будешь выживать на необитаемом острове, — фыркает Илья, наблюдая, как Наполеон сосредоточенно взбалтывает мыльную смесь, и добавляет: — Гипотетически.
— Знаешь, есть разные способы появляться эффектно, — Наполеон беспечно пожимает плечами. Он оставляет жестяную банку в покое и с довольным вздохом раскладывает инструменты по краю лежанки.— Так, — бурчит он себе под нос, — не дергайся. — Илья косится на лезвие и, сдаваясь, вздыхает, жмурясь от приятного ощущения от приложенного к лицу теплого компресса. Тело, наконец-то, начинает отходить после странного лекарства, и каждое прикосновение к коже ощущается особенно остро. Илья чувствует себя живым: он чувствует, как в такт дыханию поднимается грудная клетка, ощущает тепло рук Наполеона, витающую в воздухе пыль, которая неприятно щекочет нос. Правда, Наполеон все равно пока не позволяет вставать. — Конечно, можно поразить всех, — проводя пальцами по краю ткани, Наполеон аккуратно массирует щеки, скулы, подбородок, потом переходит на шею и, улавливая довольный вздох Ильи, задерживается дольше, чем следует, — своим сходством с медведем, которого подняли посреди спячки и вытащили на свет божий. Чтобы даже Уэверли предложил для начала принять ванну, а следом уже пригласил бы на брифинг. — Наполеон многозначительно смотрит на Илью, явно припоминая, как шеф выслушивал их доклад, прогуливаясь по краю канализационной шахты, откуда их после взрыва доставала оперативная группа. Пахли они в тот день сногсшибательно.
— В таком случае Уэверли будет вести разговор прямо в ванной, — веселится Илья.
— И даже попросит принести ему чай, — подхватывает Наполеон. Илья представляет их шефа в темных очках и с извечной чашечкой чая посреди тумана из пара, который осторожно огибает его.
— Но спинку не потрет, — задумчиво продолжает Илья, размышляя о перспективах.
— В отличие от тебя, Угроза, — Наполеон убирает компресс и принимается осторожно намыливать щеки напарника, — в штаб я явлюсь, словно на прием к королеве, и ванна мне не будет нужна.
— Эффектное появление? — Илья вздергивает бровь.
— Оно самое. Так что непременно протяну тебе руку помощи и потру спинку. Обещаю, — клянется Наполеон, прикладывая руку к сердцу.
Илья слабо улыбается. Из-под полуопущенных ресниц он разглядывает сосредоточенное лицо Наполеона. Тот склоняется над ним и в первый раз проводит лезвием бритвы по коже. Он не улыбается, между бровей залегает морщинка, радужку глаза заливает зрачок — лицо заостряется, словно у хищника, затаившегося от своей жертвы. Так Ковбой смотрел на него, пока он обезвреживал растяжку, в которую тот угодил. Так он смотрел, ожидая вердикта по сырникам, приготовленным под четким руководством раненого Ильи. Иногда этот взгляд — секундное изменение выражения лица — Илья выхватывал из общей картины. В такие моменты он замирал, оставаясь без воздуха, и, не мигая, смотрел в ответ отражению в зеркале примерочной, сквозь толпу гостей на светском приеме, в магазине над рядами пластинок или в больнице, крепко сжимая ладонь недавно очнувшегося Наполеона. «Размяк?» — Илья хочет спросить у самого себя или Соло — от адресата зависела бы интонация.
Наполеон бреет его так, как бреет себя, когда с утра занимает на час ванную комнату. Он аккуратен, вдумчив, его движения и давление лезвия выверены. И всё свое внимание он обрушивает на предмет своего занятия, не оставляя возможности для свободного вдоха. Илья переводит взгляд на потолок, облизывая пересохшие губы. Наполеон сбивается с ритма движений, замирает и отводит лезвие от скулы, бурча, чтобы не дергался. Осторожно прихватывая за подбородок, он рассматривает побритую левую щеку. Илья медленно сжимает пальцы в кулак и разжимает ладонь, ощущая грубую жесткую ткань. Он держится за нее, чтобы не потянуться за рукой, которая исчезает с щеки. Наполеон мягко поворачивает его голову и возвращается к работе. Илья скользит взглядом по их маленькому убежищу. «Когда ты прислал координаты, я вспомнил истории о партизанах, которые прятались в этих краях. От них же должно было что-то остаться. Так что пока ты там вспоминал свое образование, я кое-кого нашел, расспросил, уточнил опознавательные знаки. Тут еще найдется парочка старых укрытий, но это было самым ближайшим, — рассказывал Соло, забравшись к нему под бок и зевая. На третью ночь, когда парализованность мышц сошла на нет, оставив после себя усталость и слабость, Илья увидел, что Ковбой на автомате берет его за запястье и держит пальцы на пульсе до самого утра. — Ты, конечно, скажешь, что это небезопасно. ТРАШ или кто там это устроил могли вернуться с поисковыми собаками. Но…».
Пока к Илье постепенно возвращались слух и зрение, Наполеон вел разговор за двоих. Наполеон не затыкался. Он вывел возможную зависимость настроения Уэверли — «Нет, наш шеф — всё-таки не муха, застывшая в янтаре сарказма и тонкого британского юмора» — от правильно приготовленного утреннего чая. Передал все новости о кадровых перестановках, сплетни и пару веселых баек об агентах других разведок. Вдохновенно поведал о том, что он нашел один маленький чудесный семейный ресторанчик в пригороде Лондона. Расписал все рецепты, которые он собирается приготовить, задумчиво рассуждая, что их передышка — прекрасный повод, чтобы попробовать что-нибудь кардинально новое. В самый же первый день Наполеон пообещал: если Курякин не очнется, то он, Наполеон Соло, его поцелует и до самой смерти будет звать принцессой Авророй. «Разведчик, Угроза, ты знаешь, должен подходить к заданию творчески», — наставительно пояснил намерение Ковбой. Однажды Илья проснулся посреди монолога Наполеона о Ренессансе. Соло сидел на краю кровати и чистил ботинки Павла Ренкова — совершенно не пригодную обувь для похода по лесу.
Илья делает вдох — в землянке пахнет черноземом, травами (первым делом Наполеон расчистил вентиляцию) и почему-то консервами, — и прикрывает глаза. Он три дня пролежал без движения, по ощущениям — лет сто. Илья хмыкает, вспоминая угрозу Ковбоя. Возвращение к жизни, как после долгой болезни, кажется идет мучительно и раздражающе медленно. Но на дворе, Илья помнит, как и в день завершения миссии, по-прежнему царствует весна. Лес на поверхности оживает, встряхивается, окрашиваясь в нежно-зеленый. Илья вспоминает, какое сегодня должно быть число.
***
Миссия по внедрению на одну из баз ТРАШ была долгой, муторной, въедливой, с просчетом всех вариантов — самой типичной. Илья вернулся в Союз, где исчез в болоте задания по вычислению очередного подполья. Месяцев через шесть из Москвы, на исходе шестьдесят четвертого года, сбежал Павел Ренков, физик, выпустивший пару интересных статей, проникших в ученый мир Запада. Молчаливые и пугающие люди в длинных пальто отрешенно скользили взглядами по разнородной толпе, ожидающей свои объявления в аэропорту. Пара крепких ребят — и кто-то под их куртками разглядел пистолеты — прошлась по проходу готового к взлету самолета рейса «Москва — Лондон». Под взволнованными, нетерпеливыми взглядами они о чем-то шептались сначала со стюардессами, следом между собой. А после, пожелав хорошего полета и счастливого Нового года, резво сбежала по трапу на землю. Место 7А, на которое был продан билет высокому привлекательному мужчине, оставалось пустым. Агенты британской и американской разведок тоже вернулись в штабы ни с чем.
Павел Ренков растворился. Предложив работу, защиту — большего и не требовалось, — его вывезли через соседние страны. Его, усыпленного — «Все в целях вашей безопасности, мистер Ренков», — доставили на уединенную базу где-то в тихом утопающем в снеге сосновом бору, дали лабораторию, смышленых миньонов, хорошенькую помощницу-блондинку, задание и оставили в покое, появляясь раз в месяц, следя за отчетами на расстоянии. «Идеальное начальство, любимая работа. Разве можно хотеть большего?» — пожимал плечами мистер Ренков в ответ на любезный вопрос помощницы, как он себя чувствует на новом месте. Он никак не мог правильно выговорить ее фамилию, и она оставалась с ним после рабочего дня, чтобы подтянуть английский. «Брайт? Фрайт? Снайт?» — растерянно перебирал он, снимая новые и неудобные очки, и потирал переносицу. Она смеялась, спрашивала, осталась ли у него за Занавесом семья, любимая, и ненавязчиво гладила по руке. «Мне нравятся русские имена, — говорила она. — Зовите меня… А какое бы русское имя мне подошло?»
Чтобы понять назначение одной из многочисленных баз ТРАШ — «Итак, новый пункт в списке интересов наших друзей — коллекционирование ученых и научные исследования, проводимые неизвестно где. Не думаю, что дело ограничивается любовью к науке и меценатством», — высказался Уэверли перед миссией — потихоньку собрать материалы работ, достать планы базы и подать сигнал о координатах базы понадобилось еще месяца три. Илья погрузился в вычисления, эксперименты, чертежи — во всё то, чему когда-то учился, что подтягивал перед миссией — и совещания с другими отделами. Финальный аккорд должен был оказаться таким же изящным.
Стоял мартовский вечер, они собрались за чашечкой чая, из спортивного интереса обсуждая данные, добытые с Пенемюнде, когда в окно влетела дымовая граната. Оперативная группа сработала быстро: сняли камеры, усыпили собак, устранили охрану. Никто из ученых, с головой ушедших в исследования, ничего не заметил. А когда всё было кончено, никто не подумал отбиваться хотя бы линейкой, плеснуть в лицо кислотой. «Вот они минусы, когда набираешь в команду настоящих фанатиков науки. Они же умрут, но сберегут результаты работы», — тихо хмыкнул Ковбой, защелкивая наручники на Павле Ренкове. Он должен был попасть под общую облаву, затем — арестован, доставлен на базу, где он бы, возможно, исчез. Потом, если нужно, он сможет сбежать, подать весточку ТРАШ и, прихватив ценные сведения о потенциальном противнике, продолжить работу. «Эти очки, — Наполеон развернул к себе Илью и выдал по-русски, — тебе не идут. — Затем помолчал, расплываясь в довольной улыбке: — Надо же, ни слова возражения. Не знаю, нравится ли мне это». Илья посмотрел на него хмуро и вздрогнул, расслышав среди гула ученых, сбившихся в кучу, агентов, треска раций и шороха листвы тонкий знакомый звук. Илья удивленно выдохнул, ловя отзвуки понимания в глазах Наполеона, подался вперед, сбивая с ног Соло, закрывая собой. База взлетела на воздух. Сквозь грохот и скрежет металла прорвался звук вертолетных лопастей, автоматные очереди. И все потонуло в гаме и криках. В ушах стоял писк, Илья пытался дышать через рот, буквально заглатывая воздух в себя. Контузия, решил он, перестав ощущать тело. Илья перевел взгляд на Наполеона — тот что-то говорил, но невозможно было понять — и, кажется, умер.
***
Илья открывает глаза, сталкиваясь с внимательным взглядом Наполеона. Он выглядит почти как обычно — разве что без изящной одежды, без укладки и светского выражения лица. Илья думает про необитаемый остров. Он с легкостью может представить себе, как бы Ковбой выкрутился, соорудив себе хижину со всеми удобствами. И на ужин у него были бы те самые пресловутые лягушки, которыми он угрожал накормить, раз Илья в его власти. Даже если бы лягушки не водились на острове, усмехается Илья про себя, у Наполеона они все равно б были.
— Теперь ты похож на человека, — довольно улыбается Ковбой. Он убирает на стул лезвие вместе с жестяной банкой и компрессом. — Хотя и медведь из тебя бы был ничего.
— Потеря тактического преимущества, — фыркает Илья и пытается сесть. Тело не слушается. Он думает, что нужно напрячь непослушные мышцы, подтянуться, оторваться от лежанки и главное — удержать себя дальше. Наполеон внимательно наблюдает и не сдвигается с места. За три дня у них появилась рутина: бритье, следом массаж, завтрак, монологи Ковбоя за его «домашними хлопотами», оценка результатов «охоты» с рассказами о героических подвигах, обед, снова массаж, ужин, мытье и сон. Илье хочется твердо сказать: «Теперь я сам. Хватит», — и вернуться к привычному ритму. Он упрямо смотрит на Соло, сжимает руку в кулак, упираясь им о постель и наконец-то садясь.
— Да, — соглашается Наполеон, не меняясь в лице. — Можно было бы оставить тебя в грязной одежде, превратившегося… — он щелкает пальцами и добавляет по-русски: — В лешего. И сразу же отправить к людям. Есть тут рядом поселение…
— Раз в две недели на базу привозили продукты, — Илья хмурится, кивает, чертыхаясь про себя от потери контроля над операцией. Он мрачно смотрит на Соло. — Не думаю, что их брали где-то издалека. Возможно, как раз из этой деревни. И, скорее всего, в ней есть люди ТРАШ. Кто-то должен контролировать местность, быть рядом.
— А под землей у них припрятана парочка вертолетов и целый арсенал, — угукает Наполеон. — Ты слишком слаб, чтобы продолжить операцию, — в ответ на невысказанное намерение Соло цокает языком и подставляет руку, чтобы удержать напарника от заваливания на бок. — Не думаю, чтобы кабинетный ученый Ренков был способен на четвертый день выползти к людям. — Наполеон выразительно смотрит на Илью, припоминая, как при первой попытке встать без присмотра, тот грохнулся на пол. Наполеон поворачивается боком, крепко обхватывая Илью за талию, отчего тот едва не утыкается носом ему в висок. — Вероятно, он смог уползти в лес, и валяется до сих пор где-то там. Еще успеешь зарасти бородой, — усмехается он, поглаживая кончиками пальцев позвонки. Илья косится на Соло, но тот отстраненно смотрит куда-то вдаль. — И мы подкинем тебя обратно в этот муравейник. Все-таки они гениально расположили свою базу почти у всех на виду.
— Какую байку о взрыве они рассказали местным? Оперативная группа? — Илья вспоминает гам, выстрелы взрыв. В него самого угодила и пуля, легко, по касательной ранило в ногу, и дротик. И если первое было логично, то второе вызывало вопросы.
— Наемники. Тебя они знали как Ренкова, и никаких особых распоряжений на твой счет не было. И если кто-то остался в живых, то он ничего не сможет сказать. Это был обычный по возможности бескровный захват подпольной лаборатории, — спокойно рассказывает Наполеон. Он еле слышно вздыхает, отчего Илья плечом чувствует теплое дуновение и ежится. Он кивает, соглашаясь с выбором исполнителей. Это разумно. Оставаясь непонятной организацией, ТРАШ умудрился влезть во многие сферы, от благотворительности до, как думал Уэверли, криминала, размаху которого могла позавидовать мафия. И осторожное изучение их деятельности не входило в официальные задачи АНКЛ. Это была попытка понять планы, изучить изнутри. О миссии знали только они с Соло да Уэверли, уговоривший Олега помочь, так что тот молча курил одну сигарету за другой, словно выстраивая собственную многоходовку. Илья прикрывает глаза от усталости, удерживая себя, чтобы не опереться на Наполеона или не откинуться обратно на кровать. «Теперь я сам», — упрямо повторяет он про себя.
— Какое-то время мне пришлось полежать под тобой, — продолжает Наполеон. Он хмыкает: — И весишь ты, как настоящий медведь. Кстати, я все же решил: мне не нравится, когда ты смирный и не пытаешься брыкаться, от того что тебя, как невесту, обещают нести на руках, — тепло говорит Наполеон. Илья слышит в его голосе улыбку, но внешне Соло сохраняет спокойствие. — Нет, я тебя не понес, — тут же хмыкает Соло, отвечая на вздернутую бровь Ильи. — Медведь, помнишь? Пришлось соорудить носилки из двух толстых ветвей и остатков обшивки и тащить тебя так. — Илья кивает, вставляя «логично». — Там… Я чувствовал, что тебя ранили, текла кровь. Не знал, правда, насколько серьезно и проверить не мог. Ждал, пока улетят вертолеты. Потом, — он выдыхает, — обнаружил и дротик, и сгоревшие машины, куда успели усадить ученых, и трупы других. Думаю, если бы ТРАШ вернулись проверить свое дело, с собаками, нас бы нашли. Не было времени сильно плутать и путать следы.
— Считаешь, что у нас за столом неизвестный игрок? — устало спрашивает Илья, и Наполеон осторожно тянет его на себя, заставляя облокотиться о плечо. — Я думал о полной бессмыслице действий. Можно понять желание избавиться от свидетелей. Или если ученые выполнили нужную работу. Но базу. И зачем пытаться парализовать, а потом еще и устраивать перестрелку?
— Быть может, это не транквилизатор, — говорит Наполеон, и Илья чувствует его дыхание у виска. — Быть может, лекарство подействовало не так, как надо. Какая-нибудь новая разработка, и цели были другие.
— Возможно. Но я не слышал об этом на базе. Правда, я и не читал медицинский журнал. Успел только скопировать. И с другой стороны, будь это кто-то другой, разве бы ТРАШ не перерыли здесь все в поисках зацепок? — От ощущения тепла Илья прикрывает глаза, но все равно упрямо пытается шевелить хотя бы пальцами ног.
— Есть вариант, что наш неизвестный игрок — кто-то мелкий, кто пытался спасти ученых. Вместе с твоим дротиком я насчитал еще шесть. И это из сохранившихся. Я записал имена тех, кого смог опознать. Но будет забавно, если в результате нам придется выяснять, кто же настолько не любит ТРАШ. Если это не они.
— Хм, — Илья выдыхает задумчиво, — они вполне могли перейти дорогу какой-нибудь из Семей. У нас полный карт-бланш на действия. И поэтому…
— И поэтому для начала я отправлюсь посмотреть, что творится на базе, — Наполеон мягко перебивает Илью. — А потом зайду в деревню. Из вещей я выбросил маячок, но местные деньги еще есть. Прикуплю твои любимые радио-игрушки. А ты, — он расплывается в широкой улыбке, — останешься здесь…
— Нет, — упрямо встряхивается Илья, пытаясь согнать остатки усталости.
— Да. И я вновь передумал, мне нравится, когда ты не споришь со мной, — веселится Наполеон. — А ты, — он вновь начинает оборванную фразу, — будешь отдыхать. Можешь даже попеть с местными птицами, но из землянки не выходить, — строго заканчивает он. — А в награду в самом конце мы вместе пойдем разрабатывать версию с мафией. Если ничего другого не подтвердиться.
— Как я буду петь с птицами, — усмехается Илья, — если не могу выйти на улицу.
— Не знаю, — вздыхает Наполеон, — не очень сведущ в делах разных принцесс.
— И как ты, — Илья окончательно приваливается к Наполеону, бурчит и зевает, — собираешься выкручиваться, если ТРАШ вернулись на базу?
— Прикинусь грибником, — не задумываясь, легкомысленно отвечает Наполеон. — Март — подходящий месяц? Или лучше сослаться на поиск подснежников для единственной?
— Это была мачеха, Ковбой, — тихо смеется Илья. Он позволяет Ковбою осторожно уложить себя на кровать. Илья выдыхает довольно, вновь цепляясь за одеяло в попытке завернуться в него. Наполеон цыкает: у них в расписании дальше массаж.
— Бывает. Кстати, я получу поцелуй на удачу? — мимоходом спрашивает Ковбой.
— Ты еще и суеверный?
— Все-таки из тебя никудышная принцесса Аврора, — тихо смеется Наполеон. — Ужасная просто. Никакой благодарности.
Название: ПередышкаАвтор:
Размер: мини, 2711 слов
Пейринг/Персонажи: Илья Курякин, Наполеон Соло
Категория: слэш
Жанр: slice of life, background case, ust
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: Подарок для DeeLatener
читать дальше— Я бы посмотрел, как ты будешь выживать на необитаемом острове, — фыркает Илья, наблюдая, как Наполеон сосредоточенно взбалтывает мыльную смесь, и добавляет: — Гипотетически.
— Знаешь, есть разные способы появляться эффектно, — Наполеон беспечно пожимает плечами. Он оставляет жестяную банку в покое и с довольным вздохом раскладывает инструменты по краю лежанки.— Так, — бурчит он себе под нос, — не дергайся. — Илья косится на лезвие и, сдаваясь, вздыхает, жмурясь от приятного ощущения от приложенного к лицу теплого компресса. Тело, наконец-то, начинает отходить после странного лекарства, и каждое прикосновение к коже ощущается особенно остро. Илья чувствует себя живым: он чувствует, как в такт дыханию поднимается грудная клетка, ощущает тепло рук Наполеона, витающую в воздухе пыль, которая неприятно щекочет нос. Правда, Наполеон все равно пока не позволяет вставать. — Конечно, можно поразить всех, — проводя пальцами по краю ткани, Наполеон аккуратно массирует щеки, скулы, подбородок, потом переходит на шею и, улавливая довольный вздох Ильи, задерживается дольше, чем следует, — своим сходством с медведем, которого подняли посреди спячки и вытащили на свет божий. Чтобы даже Уэверли предложил для начала принять ванну, а следом уже пригласил бы на брифинг. — Наполеон многозначительно смотрит на Илью, явно припоминая, как шеф выслушивал их доклад, прогуливаясь по краю канализационной шахты, откуда их после взрыва доставала оперативная группа. Пахли они в тот день сногсшибательно.
— В таком случае Уэверли будет вести разговор прямо в ванной, — веселится Илья.
— И даже попросит принести ему чай, — подхватывает Наполеон. Илья представляет их шефа в темных очках и с извечной чашечкой чая посреди тумана из пара, который осторожно огибает его.
— Но спинку не потрет, — задумчиво продолжает Илья, размышляя о перспективах.
— В отличие от тебя, Угроза, — Наполеон убирает компресс и принимается осторожно намыливать щеки напарника, — в штаб я явлюсь, словно на прием к королеве, и ванна мне не будет нужна.
— Эффектное появление? — Илья вздергивает бровь.
— Оно самое. Так что непременно протяну тебе руку помощи и потру спинку. Обещаю, — клянется Наполеон, прикладывая руку к сердцу.
Илья слабо улыбается. Из-под полуопущенных ресниц он разглядывает сосредоточенное лицо Наполеона. Тот склоняется над ним и в первый раз проводит лезвием бритвы по коже. Он не улыбается, между бровей залегает морщинка, радужку глаза заливает зрачок — лицо заостряется, словно у хищника, затаившегося от своей жертвы. Так Ковбой смотрел на него, пока он обезвреживал растяжку, в которую тот угодил. Так он смотрел, ожидая вердикта по сырникам, приготовленным под четким руководством раненого Ильи. Иногда этот взгляд — секундное изменение выражения лица — Илья выхватывал из общей картины. В такие моменты он замирал, оставаясь без воздуха, и, не мигая, смотрел в ответ отражению в зеркале примерочной, сквозь толпу гостей на светском приеме, в магазине над рядами пластинок или в больнице, крепко сжимая ладонь недавно очнувшегося Наполеона. «Размяк?» — Илья хочет спросить у самого себя или Соло — от адресата зависела бы интонация.
Наполеон бреет его так, как бреет себя, когда с утра занимает на час ванную комнату. Он аккуратен, вдумчив, его движения и давление лезвия выверены. И всё свое внимание он обрушивает на предмет своего занятия, не оставляя возможности для свободного вдоха. Илья переводит взгляд на потолок, облизывая пересохшие губы. Наполеон сбивается с ритма движений, замирает и отводит лезвие от скулы, бурча, чтобы не дергался. Осторожно прихватывая за подбородок, он рассматривает побритую левую щеку. Илья медленно сжимает пальцы в кулак и разжимает ладонь, ощущая грубую жесткую ткань. Он держится за нее, чтобы не потянуться за рукой, которая исчезает с щеки. Наполеон мягко поворачивает его голову и возвращается к работе. Илья скользит взглядом по их маленькому убежищу. «Когда ты прислал координаты, я вспомнил истории о партизанах, которые прятались в этих краях. От них же должно было что-то остаться. Так что пока ты там вспоминал свое образование, я кое-кого нашел, расспросил, уточнил опознавательные знаки. Тут еще найдется парочка старых укрытий, но это было самым ближайшим, — рассказывал Соло, забравшись к нему под бок и зевая. На третью ночь, когда парализованность мышц сошла на нет, оставив после себя усталость и слабость, Илья увидел, что Ковбой на автомате берет его за запястье и держит пальцы на пульсе до самого утра. — Ты, конечно, скажешь, что это небезопасно. ТРАШ или кто там это устроил могли вернуться с поисковыми собаками. Но…».
Пока к Илье постепенно возвращались слух и зрение, Наполеон вел разговор за двоих. Наполеон не затыкался. Он вывел возможную зависимость настроения Уэверли — «Нет, наш шеф — всё-таки не муха, застывшая в янтаре сарказма и тонкого британского юмора» — от правильно приготовленного утреннего чая. Передал все новости о кадровых перестановках, сплетни и пару веселых баек об агентах других разведок. Вдохновенно поведал о том, что он нашел один маленький чудесный семейный ресторанчик в пригороде Лондона. Расписал все рецепты, которые он собирается приготовить, задумчиво рассуждая, что их передышка — прекрасный повод, чтобы попробовать что-нибудь кардинально новое. В самый же первый день Наполеон пообещал: если Курякин не очнется, то он, Наполеон Соло, его поцелует и до самой смерти будет звать принцессой Авророй. «Разведчик, Угроза, ты знаешь, должен подходить к заданию творчески», — наставительно пояснил намерение Ковбой. Однажды Илья проснулся посреди монолога Наполеона о Ренессансе. Соло сидел на краю кровати и чистил ботинки Павла Ренкова — совершенно не пригодную обувь для похода по лесу.
Илья делает вдох — в землянке пахнет черноземом, травами (первым делом Наполеон расчистил вентиляцию) и почему-то консервами, — и прикрывает глаза. Он три дня пролежал без движения, по ощущениям — лет сто. Илья хмыкает, вспоминая угрозу Ковбоя. Возвращение к жизни, как после долгой болезни, кажется идет мучительно и раздражающе медленно. Но на дворе, Илья помнит, как и в день завершения миссии, по-прежнему царствует весна. Лес на поверхности оживает, встряхивается, окрашиваясь в нежно-зеленый. Илья вспоминает, какое сегодня должно быть число.
***
Миссия по внедрению на одну из баз ТРАШ была долгой, муторной, въедливой, с просчетом всех вариантов — самой типичной. Илья вернулся в Союз, где исчез в болоте задания по вычислению очередного подполья. Месяцев через шесть из Москвы, на исходе шестьдесят четвертого года, сбежал Павел Ренков, физик, выпустивший пару интересных статей, проникших в ученый мир Запада. Молчаливые и пугающие люди в длинных пальто отрешенно скользили взглядами по разнородной толпе, ожидающей свои объявления в аэропорту. Пара крепких ребят — и кто-то под их куртками разглядел пистолеты — прошлась по проходу готового к взлету самолета рейса «Москва — Лондон». Под взволнованными, нетерпеливыми взглядами они о чем-то шептались сначала со стюардессами, следом между собой. А после, пожелав хорошего полета и счастливого Нового года, резво сбежала по трапу на землю. Место 7А, на которое был продан билет высокому привлекательному мужчине, оставалось пустым. Агенты британской и американской разведок тоже вернулись в штабы ни с чем.
Павел Ренков растворился. Предложив работу, защиту — большего и не требовалось, — его вывезли через соседние страны. Его, усыпленного — «Все в целях вашей безопасности, мистер Ренков», — доставили на уединенную базу где-то в тихом утопающем в снеге сосновом бору, дали лабораторию, смышленых миньонов, хорошенькую помощницу-блондинку, задание и оставили в покое, появляясь раз в месяц, следя за отчетами на расстоянии. «Идеальное начальство, любимая работа. Разве можно хотеть большего?» — пожимал плечами мистер Ренков в ответ на любезный вопрос помощницы, как он себя чувствует на новом месте. Он никак не мог правильно выговорить ее фамилию, и она оставалась с ним после рабочего дня, чтобы подтянуть английский. «Брайт? Фрайт? Снайт?» — растерянно перебирал он, снимая новые и неудобные очки, и потирал переносицу. Она смеялась, спрашивала, осталась ли у него за Занавесом семья, любимая, и ненавязчиво гладила по руке. «Мне нравятся русские имена, — говорила она. — Зовите меня… А какое бы русское имя мне подошло?»
Чтобы понять назначение одной из многочисленных баз ТРАШ — «Итак, новый пункт в списке интересов наших друзей — коллекционирование ученых и научные исследования, проводимые неизвестно где. Не думаю, что дело ограничивается любовью к науке и меценатством», — высказался Уэверли перед миссией — потихоньку собрать материалы работ, достать планы базы и подать сигнал о координатах базы понадобилось еще месяца три. Илья погрузился в вычисления, эксперименты, чертежи — во всё то, чему когда-то учился, что подтягивал перед миссией — и совещания с другими отделами. Финальный аккорд должен был оказаться таким же изящным.
Стоял мартовский вечер, они собрались за чашечкой чая, из спортивного интереса обсуждая данные, добытые с Пенемюнде, когда в окно влетела дымовая граната. Оперативная группа сработала быстро: сняли камеры, усыпили собак, устранили охрану. Никто из ученых, с головой ушедших в исследования, ничего не заметил. А когда всё было кончено, никто не подумал отбиваться хотя бы линейкой, плеснуть в лицо кислотой. «Вот они минусы, когда набираешь в команду настоящих фанатиков науки. Они же умрут, но сберегут результаты работы», — тихо хмыкнул Ковбой, защелкивая наручники на Павле Ренкове. Он должен был попасть под общую облаву, затем — арестован, доставлен на базу, где он бы, возможно, исчез. Потом, если нужно, он сможет сбежать, подать весточку ТРАШ и, прихватив ценные сведения о потенциальном противнике, продолжить работу. «Эти очки, — Наполеон развернул к себе Илью и выдал по-русски, — тебе не идут. — Затем помолчал, расплываясь в довольной улыбке: — Надо же, ни слова возражения. Не знаю, нравится ли мне это». Илья посмотрел на него хмуро и вздрогнул, расслышав среди гула ученых, сбившихся в кучу, агентов, треска раций и шороха листвы тонкий знакомый звук. Илья удивленно выдохнул, ловя отзвуки понимания в глазах Наполеона, подался вперед, сбивая с ног Соло, закрывая собой. База взлетела на воздух. Сквозь грохот и скрежет металла прорвался звук вертолетных лопастей, автоматные очереди. И все потонуло в гаме и криках. В ушах стоял писк, Илья пытался дышать через рот, буквально заглатывая воздух в себя. Контузия, решил он, перестав ощущать тело. Илья перевел взгляд на Наполеона — тот что-то говорил, но невозможно было понять — и, кажется, умер.
***
Илья открывает глаза, сталкиваясь с внимательным взглядом Наполеона. Он выглядит почти как обычно — разве что без изящной одежды, без укладки и светского выражения лица. Илья думает про необитаемый остров. Он с легкостью может представить себе, как бы Ковбой выкрутился, соорудив себе хижину со всеми удобствами. И на ужин у него были бы те самые пресловутые лягушки, которыми он угрожал накормить, раз Илья в его власти. Даже если бы лягушки не водились на острове, усмехается Илья про себя, у Наполеона они все равно б были.
— Теперь ты похож на человека, — довольно улыбается Ковбой. Он убирает на стул лезвие вместе с жестяной банкой и компрессом. — Хотя и медведь из тебя бы был ничего.
— Потеря тактического преимущества, — фыркает Илья и пытается сесть. Тело не слушается. Он думает, что нужно напрячь непослушные мышцы, подтянуться, оторваться от лежанки и главное — удержать себя дальше. Наполеон внимательно наблюдает и не сдвигается с места. За три дня у них появилась рутина: бритье, следом массаж, завтрак, монологи Ковбоя за его «домашними хлопотами», оценка результатов «охоты» с рассказами о героических подвигах, обед, снова массаж, ужин, мытье и сон. Илье хочется твердо сказать: «Теперь я сам. Хватит», — и вернуться к привычному ритму. Он упрямо смотрит на Соло, сжимает руку в кулак, упираясь им о постель и наконец-то садясь.
— Да, — соглашается Наполеон, не меняясь в лице. — Можно было бы оставить тебя в грязной одежде, превратившегося… — он щелкает пальцами и добавляет по-русски: — В лешего. И сразу же отправить к людям. Есть тут рядом поселение…
— Раз в две недели на базу привозили продукты, — Илья хмурится, кивает, чертыхаясь про себя от потери контроля над операцией. Он мрачно смотрит на Соло. — Не думаю, что их брали где-то издалека. Возможно, как раз из этой деревни. И, скорее всего, в ней есть люди ТРАШ. Кто-то должен контролировать местность, быть рядом.
— А под землей у них припрятана парочка вертолетов и целый арсенал, — угукает Наполеон. — Ты слишком слаб, чтобы продолжить операцию, — в ответ на невысказанное намерение Соло цокает языком и подставляет руку, чтобы удержать напарника от заваливания на бок. — Не думаю, чтобы кабинетный ученый Ренков был способен на четвертый день выползти к людям. — Наполеон выразительно смотрит на Илью, припоминая, как при первой попытке встать без присмотра, тот грохнулся на пол. Наполеон поворачивается боком, крепко обхватывая Илью за талию, отчего тот едва не утыкается носом ему в висок. — Вероятно, он смог уползти в лес, и валяется до сих пор где-то там. Еще успеешь зарасти бородой, — усмехается он, поглаживая кончиками пальцев позвонки. Илья косится на Соло, но тот отстраненно смотрит куда-то вдаль. — И мы подкинем тебя обратно в этот муравейник. Все-таки они гениально расположили свою базу почти у всех на виду.
— Какую байку о взрыве они рассказали местным? Оперативная группа? — Илья вспоминает гам, выстрелы взрыв. В него самого угодила и пуля, легко, по касательной ранило в ногу, и дротик. И если первое было логично, то второе вызывало вопросы.
— Наемники. Тебя они знали как Ренкова, и никаких особых распоряжений на твой счет не было. И если кто-то остался в живых, то он ничего не сможет сказать. Это был обычный по возможности бескровный захват подпольной лаборатории, — спокойно рассказывает Наполеон. Он еле слышно вздыхает, отчего Илья плечом чувствует теплое дуновение и ежится. Он кивает, соглашаясь с выбором исполнителей. Это разумно. Оставаясь непонятной организацией, ТРАШ умудрился влезть во многие сферы, от благотворительности до, как думал Уэверли, криминала, размаху которого могла позавидовать мафия. И осторожное изучение их деятельности не входило в официальные задачи АНКЛ. Это была попытка понять планы, изучить изнутри. О миссии знали только они с Соло да Уэверли, уговоривший Олега помочь, так что тот молча курил одну сигарету за другой, словно выстраивая собственную многоходовку. Илья прикрывает глаза от усталости, удерживая себя, чтобы не опереться на Наполеона или не откинуться обратно на кровать. «Теперь я сам», — упрямо повторяет он про себя.
— Какое-то время мне пришлось полежать под тобой, — продолжает Наполеон. Он хмыкает: — И весишь ты, как настоящий медведь. Кстати, я все же решил: мне не нравится, когда ты смирный и не пытаешься брыкаться, от того что тебя, как невесту, обещают нести на руках, — тепло говорит Наполеон. Илья слышит в его голосе улыбку, но внешне Соло сохраняет спокойствие. — Нет, я тебя не понес, — тут же хмыкает Соло, отвечая на вздернутую бровь Ильи. — Медведь, помнишь? Пришлось соорудить носилки из двух толстых ветвей и остатков обшивки и тащить тебя так. — Илья кивает, вставляя «логично». — Там… Я чувствовал, что тебя ранили, текла кровь. Не знал, правда, насколько серьезно и проверить не мог. Ждал, пока улетят вертолеты. Потом, — он выдыхает, — обнаружил и дротик, и сгоревшие машины, куда успели усадить ученых, и трупы других. Думаю, если бы ТРАШ вернулись проверить свое дело, с собаками, нас бы нашли. Не было времени сильно плутать и путать следы.
— Считаешь, что у нас за столом неизвестный игрок? — устало спрашивает Илья, и Наполеон осторожно тянет его на себя, заставляя облокотиться о плечо. — Я думал о полной бессмыслице действий. Можно понять желание избавиться от свидетелей. Или если ученые выполнили нужную работу. Но базу. И зачем пытаться парализовать, а потом еще и устраивать перестрелку?
— Быть может, это не транквилизатор, — говорит Наполеон, и Илья чувствует его дыхание у виска. — Быть может, лекарство подействовало не так, как надо. Какая-нибудь новая разработка, и цели были другие.
— Возможно. Но я не слышал об этом на базе. Правда, я и не читал медицинский журнал. Успел только скопировать. И с другой стороны, будь это кто-то другой, разве бы ТРАШ не перерыли здесь все в поисках зацепок? — От ощущения тепла Илья прикрывает глаза, но все равно упрямо пытается шевелить хотя бы пальцами ног.
— Есть вариант, что наш неизвестный игрок — кто-то мелкий, кто пытался спасти ученых. Вместе с твоим дротиком я насчитал еще шесть. И это из сохранившихся. Я записал имена тех, кого смог опознать. Но будет забавно, если в результате нам придется выяснять, кто же настолько не любит ТРАШ. Если это не они.
— Хм, — Илья выдыхает задумчиво, — они вполне могли перейти дорогу какой-нибудь из Семей. У нас полный карт-бланш на действия. И поэтому…
— И поэтому для начала я отправлюсь посмотреть, что творится на базе, — Наполеон мягко перебивает Илью. — А потом зайду в деревню. Из вещей я выбросил маячок, но местные деньги еще есть. Прикуплю твои любимые радио-игрушки. А ты, — он расплывается в широкой улыбке, — останешься здесь…
— Нет, — упрямо встряхивается Илья, пытаясь согнать остатки усталости.
— Да. И я вновь передумал, мне нравится, когда ты не споришь со мной, — веселится Наполеон. — А ты, — он вновь начинает оборванную фразу, — будешь отдыхать. Можешь даже попеть с местными птицами, но из землянки не выходить, — строго заканчивает он. — А в награду в самом конце мы вместе пойдем разрабатывать версию с мафией. Если ничего другого не подтвердиться.
— Как я буду петь с птицами, — усмехается Илья, — если не могу выйти на улицу.
— Не знаю, — вздыхает Наполеон, — не очень сведущ в делах разных принцесс.
— И как ты, — Илья окончательно приваливается к Наполеону, бурчит и зевает, — собираешься выкручиваться, если ТРАШ вернулись на базу?
— Прикинусь грибником, — не задумываясь, легкомысленно отвечает Наполеон. — Март — подходящий месяц? Или лучше сослаться на поиск подснежников для единственной?
— Это была мачеха, Ковбой, — тихо смеется Илья. Он позволяет Ковбою осторожно уложить себя на кровать. Илья выдыхает довольно, вновь цепляясь за одеяло в попытке завернуться в него. Наполеон цыкает: у них в расписании дальше массаж.
— Бывает. Кстати, я получу поцелуй на удачу? — мимоходом спрашивает Ковбой.
— Ты еще и суеверный?
— Все-таки из тебя никудышная принцесса Аврора, — тихо смеется Наполеон. — Ужасная просто. Никакой благодарности.
@темы: Снежный шар, фандомное, Новогоднее
Готовьтесь узнавать себя по фрагменту ника, прокачивайте навыки дешифровщика)))
