А вот и девятый шар! Совсем немного осталось до того момента, когда вожделенный код будет собран!
Название: Разделить на двоих
Автор: засекречено до 02.01.2018 включительно
Фандом: The Man From U.N.C.L.E. 2015
Размер: мини, ~4500 cлов
Рейтинг: R
Категория: Слэш, херт-комфорт, мистика
Персонажи, пейринг: Илья/Наполеон
Подарок для Shiko_
Развернуть подарок
Искусством обращаться с женщинами Наполеон Соло владел в совершенстве. Единственное, в чем его могли бы упрекнуть многочисленные любовницы, так это в том, что галантность мистера Соло заканчивалась там, где начиналась его работа. Но и помимо почти безупречной галантности Соло считал дурным тоном оставлять себе сувениры на память о неодиноких ночах, да и где бы он хранил эти сувениры в таких количествах?
Словом, тогда, на отдыхе в Новом Орлеане Соло находился не в самом ясном рассудке, когда присваивал у очередной случайной знакомой неброский, выглядящий базарной поделкой браслет из черного оникса с кусочком меха в качестве кулона. Соло походя подцепил его с прикроватной тумбочки и, не оглядываясь, удивляясь, как его вообще занесло в трущобы, поспешил к свету, банковским счетам, отполированной обуви и своему с недавних пор напарнику.
Позже Соло не раз и не два возвращался мысленно к тому отрывку ночи, но так и не смог вспомнить ни лица, ни имени той разовой любовницы. Ни того, как ей удалось затащить разборчивого в том, что касалось его личного удовольствия, Соло в тот клоповник с несвежими простынями. А ведь в последнее время Соло стал еще больше разборчив, чем был – перед неискушенным светской жизнью Угрозой хотелось блистать особенно ярко. И Соло блистал так, что за недолгий период напарничества к его ногам пали три герцогини, две известные в кинокругах актрисы и одна африканская принцесса.
Владелица ониксового браслета аристократкой точно не была. Соло даже не помнил, чтобы она была красива – все застили бездонные темные гипнотические глаза незнакомки.
На подходе к их с Ильей конспиративной квартире Соло успел отдышаться, встряхнуться и браслетик тот выбросил в придорожную урну. Сделал он это без зазрения совести – не сомневался, что безделушка оплачена его трудом с лихвой.
Но когда Соло в полной темноте, не потревожив ни скрипучих перил, ни спящего на привычном месте соседского кота, поднялся на свой второй этаж, то вместе с ключом вытащил из кармана все тот же браслет. Наверное, зацепился «хвостом» за пуговицу на рукаве.
Соло повесил присвоенное украшение на штырек перил, зная, что с утра его здесь не будет – рядом жили чересчур любознательные дети - и отпер дверь с условным шумом.
Мистер Соло, как и его знаменитый тезка, приучил себя высыпаться быстро, чтобы не тратить лишние драгоценные часы на отдых. Теперь же эту отлаженную привычку вдруг отчего-то застопорило. Он, при необходимости высыпавшийся и под залпы артиллерии, лежал без сна до утра и не мог побороть скребущую, словно мышь-одиночка, неясную тревогу. Своей интуиции Соло, безусловно, верил, но это была не она.
Уставший от бесплодных попыток заснуть, он все же задремал перед самим подъемом, и пробудился оттого, что Курякин бесшумно прошел мимо его двери в кухню. Обычное дело, так бывало всегда, когда им приходилось делить временное жилье.
Еще вчера их с Ильей неожиданное напарническое совпадение, двусторонняя профессиональная чуткость друг к другу были единственным сверхъестественным явлением в жизни Соло. А сегодня он обнаружил на своей прикроватной тумбочке дважды выброшенный им ониксовый браслет с кусочком белого меха. Это уже не могло быть сном, ошибкой или случайностью. Соло допускал, хоть такого с ним и не случалось, что его могут обмануть зрение или слух, но все, что он делал руками – запоминалось накрепко. Обладатель идеально отлаженной мелкой моторики и по-шулерски чувствительных пальцев позволил себе мгновение слабости и выкинул невесть как вернувшийся к нему сувенир в окно.
Дневной свет способствовал трезвости мышления, поэтому Соло решил, что разумное объяснение произошедшему все-таки есть.
После холодного бодрящего душа и чашки крепкого кофе, который Илья не пил, но неизменно варил для нарочно опаздывающего к завтраку Соло, в голове последнего окончательно прояснилось. Ночное приключение и его последствия показались Наполеону навеянным бредом. Как знать, чем и как незнакомка могла его отравить? С женщинами, изобретательными в этом вопросе, Соло катастрофически везло.
- Что планируешь посмотреть сегодня? – несколько покровительственно, ведь они находились «на его земле», поинтересовался Соло у молчащего Ильи.
Тот в ответ неопределенно пожал плечами.
Это был не первый их краткосрочный отпуск, и Соло знал, что Илья в сопровождающих не нуждается. Тем лучше, слишком уж разнились их понятия об отдыхе. От одного из них к началу очередной миссии разило высокими ставками, настойчивым женским вниманием и музейной пылью. От другого – то портовыми барами, то посольскими кабинетами.
Уэверли так часто упражнялся в остроумии, иногда весьма зло высмеивая привязанность Курякина к прежнему начальству, что наконец даже сам Илья перестал на это реагировать. А вот Соло наоборот отчего-то стал весьма болезненно воспринимать попытки поддеть «эту коммунистическую угрозу».
- Пожалуй, останусь здесь, - с вкрадчивой осторожностью предположил Илья.
И до Соло дошло, что ему таким образом ненавязчиво предлагают компанию. Илья заскучал? Вряд ли он на это способен. Скорее уж он заметил в поведении Соло нечто тревожное.
Наполеон задержал взгляд глаза-в глаза на одну лишнюю секунду - ну, так и есть – и мягко улыбнулся.
Илья смутился и, стараясь этого не показать, строго воззрился в ответ.
- Неужели Орлеан можно осмотреть за день? - тут Соло сунул руку в карман своего халата – там уже некоторое время ему что-то мешало – и облился холодным потом наяву, выложив на стол злополучный браслет.
- Что такое? – Илья долго ждал, не мешая Соло разглядывать сатанинскую вещицу.
- Ничего. Я вспомнил об одном неотложном деле, - и Соло накрыл браслет ладонью, чтобы Илья его не тронул.
Разыскать тот мотель в трущобах оказалось непросто, несмотря на весь опыт и личную заинтересованность Соло. Но затем возникла новая проблема – никто ни за доллары, ни под давлением не хотел указать Соло хотя бы приметы его недавней спутницы и направление поиска. Единственное, чего он добился от хозяина притона, был совет сходить к одной местной гадалке.
Вечером уставший и раздраженный неудачей Соло вернулся к напарнику и у самых дверей обратил внимание на еще влажную уличную обувь своего чистоплотного сожителя. Илья только-только отмыл свои ботинки от орлеанской трущобной грязи, но не стал прятать их и свою незамеченную Наполеоном слежку.
- Нашел ее? – с порога без словесной прелюдии поинтересовался Соло. Методы работы Ильи вначале казались ему чересчур простецкими, и лишь позже он по достоинству оценил их действенность.
- Ни следа. Расскажешь, в чем именно дело?
Рассказать убежденному материалисту о том, что его, агента разведки преследует чужая ониксовая безделушка? На это Соло не мог пойти.
Он принял хорошую порцию алкогольного успокоительного и решил для начала выспаться.
Проснулся он среди ночи как от рывка, не понимая где находится, не чувствуя ни рук ни ног, и успел ясно рассмотреть белесый силуэт, исчезающий в дверном проеме.
Остаток ночи Соло разминал онемевшие конечности при свете двух ламп и все больше убеждался, что был отравлен – ведь бредил же, не иначе.
Днем стало легче, но заснуть Соло так и не удалось. А Курякину не удалось получить от него ответ о цели поиска той женщины с темными глазами.
На вторую ночь принявший еще большую дозу спиртного Соло проснулся оттого, что его душила ледяная рука. Он не владел своим телом, ничего не видел в сплотившейся вокруг тьме и слышал только гул собственной крови в ушах. А потом все это внезапно кончилось, и остались только спасительно горячие объятия лохматого спросонья Курякина.
Оказалось, Соло упал с кровати и бился в конвульсиях, что и услышал рванувший спасать его напарник.
- Ты чего это? – глухо по-русски спросил Илья, когда Соло перестало трясти.
- Кошмар. Приснился, - только и смог ответить тот.
Они оба так старались не уронить один перед другим «лицо» своей разведки. И вот как оно обернулось – один в майке и трусах, другого колотит крупной дрожью от страха.
Утро Соло встретил под дверью указанной ему гадалки.
И то, что она не взяла с него денег и не пустила дальше коридора, прибавило доверия уже растерявшему свой скепсис Соло.
Его незнакомку знали здесь под именем мама Питти, и было ей что-то около сотни лет.
По легенде маме Питти, в свое время известной в Орлеане колдунье-вуду, ученице самой Мари Лаво, однажды изменил муж. А затем, опасаясь, что на него наведут порчу из мести, мистер Питти поджег собственный дом вместе с домочадцами – женой и двумя дочерьми.
На этом месте легенда начинала плутать, и гадалка-креолка не знала, выжила ли сама мама Питти или одна из ее дочерей или все они погибли. Известно было только то, что ониксовый браслет-оберег, принадлежавший младшей из дочерей, после пожара оказался у ее родителя, которому каким-то образом удалось избежать обвинения в поджоге. Далее говорилось о том, что через несколько дней злосчастный папаша все-таки сошел с ума и зарезался.
Но мама Питти на этом не успокоилась. Каждые тридцать пять лет – столько было ее дочерям на двоих - она стала появляться на улицах Орлеана и искать не то неверных мужей, не то тех, кто убил своих женщин. Те, кого она выбирала, получали вместе с проклятьем ониксовый браслет, который нельзя было ни продать, ни потерять, ни подарить. Его могла забрать только сама мама Питти, но делала она это лишь после смерти проклятого.
Гадалка, к которой пришел Соло, еще помнила одного несчастного, который тридцать пять лет назад вот так же стучался во все двери, совершил все мыслимые и немыслимые колдовские и церковные очищающие обряды, каялся, и все равно спустя несколько дней его тело выбросило на берег приливом.
Наполеон Соло не думал, что будет жить вечно, но конец своей жизни все же представлял по-другому. Поэтому он, повторяя маршрут своих предшественников, тоже зашел в церковь. Но и из чана со святой водой браслет вернулся в его карман.
Вечер неуклонно приближался, а у Соло все еще не было ни единой зацепки к тому, как избавиться от проклятья. Он побывал в библиотечном архиве, на старом кладбище и у еще нескольких ведьм. То, что большинство осведомленных местных смотрели на него как на готового покойника, деморализовало Соло больше, чем привязчивая побрякушка.
К Илье он вернулся затемно и уже пуганный. Соло имел неосторожность обратить внимание на глухую подворотню и потому увидел там тянущих к нему руки изувеченных призрачных женщин. А ведь он шел по улице не один! Но никто больше не отшатывался от той подворотни.
За свою продолжительную и плодотворную карьеру Наполеон нередко оказывался гораздо ближе к смерти, чем теперь. Он видел ужасы Мировой Войны, сведение счетов в преступной среде, тюремную немилость и застенки разведок. Но все это были кошмары реальные. Они творились людьми для людей и из людей. И Соло знал – чтобы избежать участия в них, нужно быть на шаг-два впереди тех, кто стоит над ним, владеть ценной информацией и уметь торговаться, это всегда и везде работало. Но существам из потустороннего мира ему нечего было предложить.
Илье пришлось с фонарем выйти ему навстречу, иначе Соло бы не отважился зайти в свой подъезд.
В квартире свет был везде, так что не осталось ни одного затененного угла, и все-таки Соло нервно постукивал зубами о край стакана. Но виски не помогал.
- Считаешь меня трусом? – рассказать явно ожидающему объяснений Илье, в чем собственно дело, Соло не мог. Он с радостью избавился бы от груза тайны, но не ценой уважения напарника. Что бы там ему ни пророчили, Соло отчаянно хотел жить, хотел работать так, как ему работалось в последние месяцы, и не верил в то, что это вдруг прекратится. Умрет он или нет – это еще неизвестно, а вот в том, что Илья не станет работать с психом, утверждавшим, что его прокляли, сомнений быть не могло.
- Считаю, что любой пиздец легче разгрести в четыре руки, - Илья к налитой ему за компанию порции не притронулся и смотрел на Соло, как гончий пес, ожидающий команды.
- Пиздец… - Соло посмаковал это слово на разные лады, было в его звучании что-то обнадеживающее. – Без обид, Угроза, но это мой личный пиздец.
После такого отказа Илье следовало оставить Соло надираться в одиночестве, и он действительно ушел к себе, но тут же вернулся со своими подушкой и одеялом.
- Без обид, Ковбой. Но так проще, чем скакать из комнаты в комнату.
Это ж как плохо должен был выглядеть Соло, чтобы сдержанный в проявлении дружелюбия Курякин так взялся его опекать? Впрочем, именно сегодня Соло был ему за это безмерно благодарен.
Кровать была достаточно велика для двоих, свет оставили включенным. Первым уснул вылакавший в одно горло бутылку виски Соло. Илья послушал его дыхание, привыкая, настраиваясь на эти ритм и частоту, чтобы проснуться сразу, как только они изменятся, и тоже подпустил к себе сон.
Кошмар не заставил себя долго ждать.
Зажатый, придавленный ледяными бесплотными телами Соло не мог выдавить из себя ни звука, чтобы позвать на помощь, и мог только смотреть, как в комнату вползает полуразложившийся труп.
Рядом с ухом Соло, разрывая кошмар, грохнул выстрел.
Содержимое черепа зомби плеснуло на стену, а тело повалилось ничком назад.
То, что держало Соло, сгинуло в тот же момент, и он с жадностью втянул в себя воздух с отвратительным запахом гнили.
После того, как Илья собственноручно завернул в ковер и вывез дважды покойника, молчать о проклятии было уже невозможно.
- Словом, Виктория может считать себя отомщенной, - закончил рассказ по существу Соло. Он так и ждал, что Илья захочет оказаться от всего этого подальше. Любой здравомыслящий человек захотел бы. Но Курякин проверил все запоры и, не раздеваясь, занял прежнее место на постели, разве что пистолет не стал убирать под подушку.
Соло казалось, что после увиденного заснуть точно не получится, однако когда он, беспокойно вертясь, ткнулся лбом в плечо Ильи, сон наступил мгновенно.
Курякин выждал, пока сон напарника станет глубже, и с осторожностью, но без всякого смущения деловито обшарил его карманы. Ониксовый браслет и не думал прятаться, обнаружился в кармане халата. Илья внимательно его рассмотрел, вспоминая слова местных ведьм о проклятии – следом за Соло он также посетил их всех. Кто бы сказал ему дома в Союзе, что он станет разыскивать магов и колдунов, вслушиваться в их иносказания и искать в них спасение! Но Илья уже достаточно хорошо успел изучить Соло и, еще до появления зомби на пороге комнаты, понял – творится какая-то чертовщина. Со всеми земными дьяволами Соло, по мнению Курякина, и так был на короткой ноге.
Так же как и самому Наполеону, ведьмы нужного Илье ответа не дали, и все его соприкосновение с мистикой ограничивалось пока детскими сказками и одним неконкретным наставлением инструктора по диверсионной работе.
«Однажды наступит момент, Курякин, когда ты не будешь знать, молиться тебе или материться. Ты – русский разведчик и должен будешь выбрать правильно».
На самом деле Илья этот выбор сделал еще до того, как взял в руку злополучный браслет, и потому без колебаний стиснул его в кулаке и засунул в свой карман брюк, удерживая там, оставляя себе. Они столько всего разделили с Соло за последние месяцы, разделят и это.
Минуту-другую Илья не замечал никаких перемен, потом Соло протяжно, с удовольствием вздохнул и забросил на него ногу. Курякин соглашался только на монстров, поэтому конечность в пижамных штанах с себя спихнул. Взамен наконец-то наслаждающийся сном Соло обнял его поперек груди, и не успел Илья понять, как это вышло, воровские пальцы уже лениво поглаживали его под рубашкой. Илья попытался извлечь их оттуда, но Соло мало того что запутался в его одежде, так еще и снова забросил на него ногу.
- Так. Ковбой! – тихо, но строго рыкнул Илья. – Соло, чтоб тебя!
Но вместо того чтобы проснуться, Соло чуть вытянул губы и примирительно чмокнул.
- Оставлю как есть, утром со стыда сгоришь, - едва слышно предупредил его Илья, заранее зная, что Соло разве что корректно извинится за свои непотребства. Да и не чувствовал Курякин себя оскорбленным – знал ведь, с кем койку делит.
Наполеон так крепко и с удовольствием спал, что Илья не стал его будить. Сам же он собирался бодрствовать, но перед рассветом забылся каким-то тяжелым душным сном. Сны Илья видел только в детстве, после ареста отца – как отрезало. Он на эту малость и внимания не обратил, не до того было.
И вот теперь на Илью с осуждением смотрела смуглая красивая женщина, одетая так же, как некоторые виденные им орлеанские колдуньи. Она еще что-то говорила Курякину на непонятном языке и, судя по интонации, была недовольна. Некоторые фразы Илья вычленил и успел запомнить, а затем его горло стиснула ледяная удавка, утаскивая прочь от женщины в давящую, отнимающую воздух темноту.
Прямо как на итоговом испытании в спецназе. А драки всегда мобилизовали в Илье скрытые в мирное время возможности.
Курякин, как и десяток лет назад, отработанным маневром освободился от удушающего захвата и с наслаждением вдарил предполагаемого противника по зубам, и в солнечное сплетение, и колени еще подсек.
И проснулся.
Он стоял в боевой стойке посреди спальни Соло в Новом Орлеане. А сам Соло без следа сонливости сидел на постели, вжимался спиной в стену и держал перед собой подушку как щит.
- Кошмар приснился, - сипло сказал Илья, и дальнейших объяснений не потребовалось.
Соло, от которого Илья ждал церемонных извинений за ночное лапанье, взвился как бешеный. Он обвинял Курякина в «чертовом героизме» и прошелся по национальной склонности жертвовать собой; попытался, разумеется безуспешно, отнять злополучный браслет. Настолько несдержанным Илья его не видел, даже когда мучительная смерть грозила самому Соло.
Вспышка несдержанности, впрочем, быстро затухла, но этого хватило Илье, чтобы увериться – не зря он влез со своим национальным героизмом, Соло того стоил не только как напарник. Успокоившийся Соло вытряс из Ильи все подробности сна, записал в русской и английской транскрипциях высказывания мадам и, на ходу застегивая пиджак, ушел. Илья остался, не представляя, что и от кого еще Соло намерен разузнать.
Проклятие не замедлило воспользоваться его одиночеством.
Илья зашел в туалет, расстегнулся, и тут погас свет. Он, разумеется, справился бы и в темноте, но рядом с ним вдруг возник белесый, колышущийся как от ветра женский силуэт.
Будь на Илье в тот момент кепка, она бы приподнялась на пару миллиметров.
Молиться или материться?
- Ух, ё…! – одним прыжком Илья оказался в коридоре, зачем-то прикрываясь от потустороннего взгляда.
Он сходил на кухню, выпил воды, унял сердцебиение и после этого осторожно заглянул в туалет - никого.
Через час малая потребность заявила о себе так серьезно, что Илья решил наплевать на призраков.
Женщина появилась, когда он был «в процессе». Вея холодом, она обошла сосредоточившегося на деле Илью кругом и протянула руку к его лицу.
- Кыш! – не объяснять же привидению, что он занят. – Кыш!!!
И женщина послушно растаяла в воздухе.
Судя по возрасту и следам ожогов, это могла быть одна из дочерей мамы Питти.
Соло вернулся к вечеру весь пропахший будуарами ведьм, библиотечной пылью и с нездоровым энтузиазмом во взгляде. Казалось, он сам сейчас кого хочешь может проклясть, и это сработает.
- Собирайся, мы летим на Гаити, - приказал он с порога и сам же начал укладывать небольшую наплечную сумку.
Илья, который весь день провел над шахматной доской, покрикивая на швыряющихся фигурами привидений, был в целом не против. Тем более что Соло уже оповестил об их отъезде Уэверли и нашел им самолет.
- Я сказал, что ты тоже умеешь прыгать с парашютом, поэтому надеюсь, что это так, Угроза.
- А зачем нам парашюты? – вспоминая, что гаитянам американцев любить в общем-то не за что, осторожно спросил Илья.
- Так быстрее доберемся до места, чем из аэропорта.
Илья так и не смог привыкнуть к смекалке напарника – Соло каждый раз удивлял. Так было и в этот раз, когда они подошли к трясущемуся в такт работающему мотору, гремящему обшивкой кукурузнику, на котором им предстояло лететь.
Впрочем, судя по бывалому виду самолета, его единственного пилота и сопровождающих, это были контрабандисты, а значит, их летному искусству можно было доверять.
Илья безропотно «обул» родной Д-6, не позволяя себе сомневаться, что тот правильно уложен, и вслед за Соло влез в самолет.
Уже через полчаса полета призраки, которых Илья вез с собой вместе с браслетом, начали отсвечивать то тут, то там. Соло, который тоже их видел, теснее подсел к Илье и тоже волновался, как бы нечисть не повредила аппаратуру. В кабине, чующий, что творится неладное, ругался пилот.
Когда им подали сигнал к прыжку, Илья даже обрадовался и ушел в черное ночное небо первым. В какой-то миг ему в голову пришло, что парашют можно и не открывать; или открыть, но позже, чтобы Соло не принял это за самоубийство. Мамы давно нет, а в А.Н.К.Л. его держали приказ и любопытство – совсем не то, что служебный долг. Илья вспомнил, как менее суток назад Соло щупал его под рубашкой, игриво чмокал, - и дернул-таки кольцо. Низко открытый парашют толком не затормозил его падение, и Курякин на всей положенной ему скорости рухнул в кроны деревьев, ломая собой ветки и инстинктивно группируясь.
- А говорил, что умеешь прыгать…
Первое, что услышал вернувший сознание Илья, был обеспокоенный бубнеж вырезающего его из веток и парашютных строп Соло. Стыдно-то как! Размяк, Угроза.
- Куда нам? – когда они оба стояли на ногах, спросил Илья своего проводника и ощупал здоровенную шишку у себя на затылке.
- Если быть точным, я не знаю, - «обрадовал» его Соло. – Нам нужна деревенька в горах на северо-востоке, а конкретно, одна ее жительница – мадам Нана.
- Ну, пойдем искать мадам, - сил, а главное смысла спорить Илья в себе не находил, как и спрашивать о том, почему нельзя было подождать до утра, чтобы наседающие со всех сторон призраки вели себя спокойнее.
Горы они нашли еще до рассвета, деревеньку из трех домов искали до вечера, не делая остановок. Хотя Курякин при падении чудом обошелся шишкой и царапинами, он заметно ослабел. Днем Соло приходилось подгонять его едкими замечаниями насчет хваленой советской спортивности. Вечером уже даже самые несправедливые насмешки над КГБ не могли ускорить едва волочащего ноги Илью.
Мадам Нана, беззубая неряшливая старуха, долго отказывалась принимать их и махала на приставучего Соло палкой. Еще она сделала вид, что не понимает ни английского ни французского, ни гаитянского креольского, которым Соло буквально за несколько дней овладел.
Односельчане мадам попытались прогнать чужаков, но Соло вытащил пистолет и громко посоветовал им не вмешиваться.
Это произвело на мадам должное впечатление, и она ушла в свою хижину, не препятствуя Соло войти следом.
- Я готов на все, только помогите ему, - Соло уже несколько раз повторял это на гаитянском, но только теперь его услышали.
- Жизнь отдашь? – с акцентом, однако вполне ясно по-английски спросила мадам.
- Отдам.
- Ты правду сказал, - заключила мадам, которая наконец посмотрела Соло в лицо; прежде она отворачивалась от него. – Но жизнь твоя мне не нужна. А вот тело… отдашь?
- Отдам, - этот ответ дался Соло тяжелее. В каком это смысле – отдать тело?
- Оооо! – мадам цепкой, по-птичьи когтистой рукой вцепилась в его форменную армейскую куртку как раз над сердцем. – Хорошее сердце, долго протянет! Мой Жак так долго ждал новое сильное сердце!
- Прочь. Пошла. Ведьма, - у Ильи не было сил на то, чтобы идти, и он вполз в хижину, попытался ухватить прытко отскочившую от него мадам.
Соло был уверен, что Илья отрубился на том месте, где он его оставил.
- Что, соколик, ослабел? – насмешливо по-русски вдруг спросила мадам Нана. – Опоздал ты. Мой он теперь.
- Нет! – Илья стиснул кулаки, заскреб ногами, нашел упор и встал сперва на колени, а затем и в полный рост. – Нет.
- А! Значит, есть еще в тебе силы, а то я уж думала, и впрямь умираешь.
Соло перевел взгляд с пошатывающегося, но все еще грозного Курякина на мадам Нану и теперь только заметил, что она, оказывается, никакая не старуха. И зубы у нее были на месте, и движения отличались гибкостью.
Мадам без страха приблизилась к Илье и тронула его грудь, как раньше Соло.
- Поживешь еще, если он – кивок на Соло – постарается.
- Не отдам, - глядя сверху вниз, припечатал Илья.
- Не отдашь, - с юным девичьим смешком согласилась ведьма.
Спустя пять минут Илья с Соло, как примерные школьники, сидели рядом на неудобной скамье и слушали хлопочущую над большой чашкой, временами забывающую о слушателях мадам.
- Сейчас рассказывают, что у Питти было две дочери. На самом деле старшей из них был Андре, сын. Он с детства примерял материнские платья, рано начал засматриваться на мужчин и легко научился пробуждать в них похоть. Мама Питти приняла сына таким, каким он уродился, а ее муж не смог. Но поскольку жил на заработки жены, он молчал и в ее отсутствие истязал Андре. Чтобы уберечь сына, мама Питти подарила ему тот самый ониксовый браслет, который по слухам вымолила у самого папы Легба. Лоа всегда славился своим чувством юмора, и для того, чтобы обратить это заклятье, проклятому надо было всего-навсего доказать, что он ничего не имеет против образа жизни Андре.
- Откуда вам это известно? - дождавшись затянувшейся паузы, спросил Соло.
- Мы, те, кто отправляет обряды по старинке, все друг о друге знаем, - змеиным шепотом не по-английски и не по-русски прошелестела мадам.
- И вы действительно можете нам помочь?
- Могу. Если вы дадите мне то, что мне нужно.
- Скажите что это, и я это достану, - от Соло такое обещание стоило очень дорого.
Мадам, откровенно веселясь и по-танцевальному покачивая бедрами, подошла к нему и шепнула на ухо.
Илья очень внимательно смотрел на них в этот момент, и когда Соло деловито сощурился и кивнул, все-таки убрал руку с ножа.
- Хорошо, что нам хотя бы не нужно делать все по-настоящему, - попробовал прервать напряженное молчание Соло, когда они с Ильей остались одни в хижине мадам перед накрытым для них ложем.
- Хорошо, - эхом отозвался Курякин.
В свете тусклой масляной лампы трудно было разглядеть детали мимики, но Соло показалось, что Илья смотрит на него с какой-то тоской. Соло и сам чувствовал, что следовало сказать иное.
Они разделись донага, вместе обмакнули пальцы в плошку с пахучей маслянистой жидкостью и принялись обмазывать друг друга. Стоя близко, но не вплотную, они отвлекались, разглядывая стены хижины.
- А знаешь, я неплох в массаже, - Соло и хотел бы промолчать, но то, как Илья ощущался под его ладонями, развязывало язык.
- Я заметил, - у Курякина наметилась та же проблема – он уже справился с верхней половиной туловища напарника и теперь несмело соскальзывал ладонями по бокам вниз.
- На счет «три»?
- Да.
- Раз. Два. Три.
И они оба коснулись «запретной зоны», а затем в наконец-то наступившем понимании встретились взглядами.
Соло успел улыбнуться, приветствуя их равную и полную готовность, а потом он оказался притиснут к Курякину и еще шире улыбнулся в поцелуе. Хотя задницу, за которую Илья его схватил, наминали жадно и безжалостно.
Остатки масла размазывались в спешке, и Соло как во сне увидел стоящего перед ним на коленях Илью. Лучше сна у него не бывало. Илья гладил его по ногам и разглядывал, дышал в самый пах Соло, а напоследок тронул головку его члена языком.
Короткая борьба за хотя бы формальную, но верхнюю позицию закончилась победой Ильи. Соло возражать не стал и постарался лечь удобнее под накрывшим его всем собой Ильей. Курякин словно считал его желание и отстранился, а затем снова покрыл собой и застонал сквозь зубы в затылок Соло, словно от боли.
- Ты как? – хотя Соло и чувствовал, что внизу у Ильи все в полном порядке, но счел нужным спросить.
- Хорошо, - с непередаваемой интонацией шепнул ему Илья и снова придержал его ягодицу, чтобы скользить ближе к отверстию.
О партнере Курякин тоже не забыл и, притираясь сам, массировал Соло одно местечко за мошонкой.
- А ты знаешь, что делать, - оборачиваясь через плечо и невольно приподнимая зад, заметил Соло. О том, что его аскетичный напарник имеет такой опыт, он и не догадывался.
- Знаю, - захватывая его член в кольцо пальцев, выдохнул ему в губы Илья.
Больше ничто пока Соло не интересовало, он включился в ритм, который задавал вжимавшийся в него Илья, и менее чем через минуту все было кончено.
Соло лениво щурился на свет ламп и мешать наглаживающему его Илье не собирался, даже поощрял. О том, чтобы немедленно освободить одолженную им хижину и речи быть не могло.
- Ну как, сработало?
- Я еще не понял. Но знаешь, - Илья потянул его ладонь к своему паху. – По-моему, надо повторить.